"Не боюсь кричать, пусть меня найдут!
Я начну войну, пусть меня убьют!"

Дима Бамберг - мф 21:12
.......................................................................
Дурак есть дурак...
В семнадцать я попал в буерак.
Там пропало моё счастье под розовым
кустом,
Расщиперилось ненастье в тумане вялом и густом.
Дёргая за ниточки подвешенный язык,
Душу изливала предателям на взрыд.
На новой территории - каждый лицидей.
Сделай мараторий, зачем тебе еврей?

Хуже наказания - благородная стезя.
Ты не веришь в мироздание, мне не верится в тебя.
Дважды в одну реку заходят только в сказке.
Набросали на коленке "сценарий без опаски..." (но)
Вышло то, что вышло - лаконичный эпилог.
Я забуду то, что видел, но запомню тот урок.

Заварю крепкого чайку, словно чистотел.
Такого в своей жизни я точно не хотел.
...............................................................................

Теперь дышу свободно, gestalt - закрыт.

23 января. Зима.

Дайте мне уйти!
Забытым, неизвестным,
Ведь я уже в пути
К миру интересному.

Но жутко мне сейчас,
Пылаю весь в огне,
Слышу крики серых масс,
Которые тянуться ко мне.

Весь в шрамах и ожегах.
Спасения заслужил.
Шел по тысячам дорогам,
Но веру сохранил.

Но вот я на коленях,
Каюсь перед ним
И в своих молениях
Представляю город Рим.

И он меня простил,
Но решением неизменным
В новом теле отпустил
Обратно домой. На Землю.

31 января.

Новый Вавилон, новый Вавилон!
Новый Вавилон, новый Вавилон!
Новый Вавилон, новый Вавилон...

Эта жуткая картина, когда вкушаешь папиросу,
Словно доза никотина выжимает твои слёзы.

Хорошие ребята топчут пепел под мостом,
Прощая лебезятам старый - новый Вавилон!

Там в каждой новой башне пашут на заводе,
И для каждой сей упряжки - хозяева в Синоде.

Горят в ушах псалмы, съедая старый бред.
Стоит без головы андеграундный поэт!

Мальки сейчас в сети, вещают с решето,
мелькают взаперти, пока новый кое-кто...

Бродит в кипе Капернаум,
Жестами ругаясь, пауперов ждёт...
Сложное искусство - Сибирский андеграунд,
Читая Заратустру кто-нибудь умрёт.

Все вступают в копирайт
К поэту с чёрно-белое бельмо,
Но русская поэзия внезапно умирает,
Переодеваясь в неброское бельё.

День и ночь чиканит тезаурус чинарь,
Дабы завершить паршивый фельетон.
Спесивый психоделик, из ауры бунтарь,
Нарочно надрывает мужицкий баритон.

Новые поэты - сущие ланскнехты,
Ярые поклонники розовых очков.
Топтают в карамель эстетику адептов,
Не выходя из рая расширенных зрачков.

22.02.20

Я прячу в саркофаге потерянный мирок,
Грустно рассуждая в оторванной светлице.
Улица бросала мне ошметочный урок,
Пытался я вглядеться в каменные лица.

Умей хранить людское в трущобах
подмосковья, -
Братья шепчут мне незамысловатые псалмы.
Сига догорает в подъезде пустословия,
Так по нраву мне эти накрытые столы!

И я не отпускаю свое право на взыскание,
Пусть на ус себе мотают желторотые смешки.
Взгляды тяжелеют при хитиновом касании,
Морщась улыбаются эти черные мешки.

Бродим по району, по каменным проемам,
Сквозь зубы на жаргоне читаем мы стихи.
Поэзия скучает по строчкам из "Приема",
В приемной получайте этот сборник из трухи.

21.08.2021

Эта рукопись всецело свет увидит под
прицелом.
Крупным планом графоманам объявляю
свой релиз.
Бегают по стенкам чернила Люцифера,
Лапают бумагу, пачкая эскиз.

Цензура закатала весь свой пафос рокотая,
Мол, про совесть я не знаю, в этом мире
угасаю.
Авторы гниют в желтых листьях утопая,
Но топают в приют, в палату Уго[1], Сая[2].

01.09.21. Общага.